Низами Ганджави, Абу Мухаммад Илйас ибн Йусуф (1141–1209) — поэт и мыслитель. Писал на персидском языке, принадлежал к средним слоям городского населения.

Одним из самых дискуссионных вопросов новейшего времени является вопрос места рождения и этнического происхождения поэта. По последним исследованиям дагестанского литературоведа и поэта А.М. Кардашова (род. 1961), Низами Ганджави родился в сел. Кум, ныне Кахского района Азербайджана. Известно, что сохранившееся до наших дней сел. Кум в Средние века являлось городом, о чём свидетельствовали и раскопки, проведённые там в 30-е годы прошлого века.

Низами, открой засовы сокровищницы!

Доколе же [твой удел] — пленение в Гяндже?

Хотя я затерян в море Гянджи, словно жемчужина,

Но я из горной области города Кум.

Сам Низами в бейте из поэмы «Хосров и Ширин» также недвусмысленно намекает на своё не гянджинское происхождение:

Я — море. Жемчугом я ваш наполнил город,

А вы мне камешки насыпали за ворот.

(Перевод К. Липскерова).

Известно, что нисбу «Ганджави» к имени поэта добавили поздние переписчики и читатели, а не сам поэт Низами. Ни в одном своём произведении он к своему имени не прибавляет эту нисбу. О том, что поэт не принадлежит персидской культуре, низамиведами также обнародовано немало доказательств. Более убедительным кажется свидетельство известного востоковеда Ю.Н. Марра (1893–1935), относящееся к 1925 году. Академик общался в Иране с разными слоями населения и представителями интеллигенции и был удивлён отрицательным отношением персов к Низами и его современнику поэту Хакани аш-Ширвани (ок. 1121–1199).

По мнению исследователя А.М. Кардашова, изначальное неприятие Низами в Иране наверняка объяснялось принадлежностью поэта к суннитскому расколу в исламе. Иранский город Кум с самого раннего периода нашествия арабов в Персию сделался одним из центров ши‘итского фанатизма, каким остаётся до сих пор. Поэт в своих стихах боролся с небольшим кругом ши‘итов в г. Гяндже, которые завидовали поэту и всячески мешали ему. Ши‘иты, как правило, выступают против учения о том, что у Всевышнего Господа 99 качеств и 1001 имя. В поэме «Лейли и Меджнун» (глава «Жалоба на завистников и злопыхателей») есть такие строки:

Мне «Низами» прозвание дано,

Имён в нём тыща и ещё одно.

(Перевод Т. Стрешневой).

Действительно, числовое значение букв в имени поэта в сумме составляет цифру 1001. Суннитская репутация Низами отдаляет его и от принадлежности к тюркам, так как азербайджанцы также являются ши‘итами. Знаменитый космограф и географ Закарийа ал-Казвини (1203–1283) в своём географическом произведении «Памятники стран и известия о людях» («Асар ал-билад ва ахбар ал-’ибад») писал о г. Гяндже: «Жители его, сунниты, благочестивы, набожны и добры». Уже позднее, начиная с ХIV в., сунниты постепенно стали вытесняться из г. Гянджи, к началу ХVIII в городе оставалась лишь незначительная часть суннитов. Известно, что после смерти Низами на могиле поэта в знак признания его святости был построен мазар (мавзолей), который служил местом паломничества правоверных суннитского толка.

Историк и писатель А.-К. Бакиханов (1794–1847) в своей книге «Гулистан-и Ирам» («Райский цветник») о гробнице Низами писал: «Его разукрашенная ныне великолепная гробница близ города Гянджи существует и поныне». Советский востоковед Е.Э. Бертельс (1890–1957) в своём труде о Низами выразил несогласие с А.-К. Бакихановым:

«…Однако думать, что в 40-х гг. он был особенно великолепен, довольно трудно. В 1292 г. х. (1875) могилу Низами посетил каджарский принц Фархад-Мирза Мутамад ад-Даула, о чём он упоминает в своей книге „Хидайат ас-сабил“ („Руководство в пути“): „Когда мы проехали ещё семь вёрст, посреди пути был небольшой гумбаз (купол), который наполовину разрушился. Это могила шайха Низами, от неё до Гянджи семь вёрст. Я спешился и пошёл к могиле. Но караульные с поста, находящиеся поблизости, положили в этот купол столько сена для своих лошадей, что войти не было возможности“. „Дальнейшие годы, — продолжает Е.Э. Бертельс, — принесли ещё большие разрушения. В конце концов здание пришло в такой упадок, что оставалось только удалить его остатки и заменить его другим. Это было сделано в 1932 г.“».

Данное свидетельство А.-К. Бакиханова всё-таки имело под собой реальную основу, поскольку историк далее пишет о гробнице: «Мирза Адигезаль Карабагский, капитан русской службы, ныне восстанавливает её». Ф. Кочерли также писал, что гробница поэта была восстановлена по инициативе А.С. Грибоедова (1795–1829), который был знаком с А.-К. Бакихановым. К месту вспомним «Путевые заметки» писателя и дипломата, где 26 июня 1827 было записано: «… Рассказ ‘Аббас-Кули, что Елизаветпольское сражение дано на могиле поэта Низами». Тем не менее после восстановления могила опять пришла в запустение, о чём также существует свидетельство Ф. Кочерли: «В настоящее время могила и мавзолей поэта в разрушительном состоянии, и путники пользуются гробницей как укрытием для своих лошадей и ослов, защищая их зимой от холода, а летом от жары. Это ли наше уважение к великому поэту?!».

По мнению дагестанского исследователя, такое весьма небрежное отношение местного населения этого периода к месту захоронения поэта могло служить доказательством того, что гробница шайха целенаправленно не почиталась ши‘итами по причине принадлежности поэта Низами к суннизму. То, что Низами не имеет кровной, родовой связи ни с персами, ни с арабами, ни с тюрками, явствует из поэмы «Лейли и Меджнун», где в главе «Причины сочинения книги» поэт пересказывает содержание письма ширванского шаха Ахсатана I (ум. 1197) — заказчика данного произведения:

Шахиней песен повесть стать должна,

И слов казну растрачивай сполна.

У персов и арабов можешь ты

Убранство взять для юной красоты…

Мы во дворце не терпим тюркский дух,

И тюркские слова нам режут слух…

(Перевод Т. Стрешневой).

Поэт всю жизнь мечтал совершить паломничество в г. Мекка, но это ему не удалось по неизвестным нам причинам. Также он мечтал освободиться от «Гянджинского заключения» и переехать в Ирак, где поэтов поощряли щедро и по достоинству. Об этом в «Сокровищнице тайн» («Махзам ал-асрар») имеются такие строки:

Гянджа узлом завязала мой ворот,

Без [этого] узла сокровища Ирака мои [были бы]…

Зачем ты сидишь со связанными ногами в этой дыре,

[Держа] на ладони такую [прекрасную] иракскую монету?

Освободи стремена от Гянджинского заключения,

У тебя поводья льва, выпусти же [львиные] когти.

В поэме «Семь красавиц» («Хафт пайкар») поэт также сетовал на свою судьбу:

Я, который заключён в своей области,

И закрыт мне путь бегства назад и вперёд.

Для установления места рождения эти строки имеют огромное значение. Недвусмысленно звучит оборот «путь бегства назад и вперёд». Если представить себе «путь бегства вперёд», то это должен был бы путь в г. Мекка, к Ка‘абе, или в Ирак, где труд поэта ценился по заслугам. Если под «путём бегства назад» представить путь в иранский город Кум, то оборот «назад и вперёд» мог бы иметь иную версию, поскольку и г. Мекка, и Ирак, и иранский г. Кум находятся к югу от г. Гянджи. «Путь бегства назад» — это всё-таки путь в обратную сторону, т. е. в дагестанский Кум, расположенный к северу от г. Гянджи, — пишет дагестанский исследователь.

О дагестанском (цахурском) происхождении поэта говорится в предисловии академического издания, в монографии Г.М.-С. Мусаева «Цахуры в XVIII–XIX вв.: историко-этнографическое исследование XVIII–XIX вв.» (г. Махачкала, 2009):

«XII век — его можно называть золотым веком цахуров, подарившим миру видного мыслителя, мудреца, гуманиста, великого поэта Низами Ганджави… Низами из цахурского села Кум (на родном языке — Къум) является также автором лирического дивана. Поэзия его получила общечеловеческое признание, отмечены глубиной мысли, богатством языка, высоким художественным мастерством. Она оказала огромное влияние на литературы Ближнего и Среднего Востока. Низами Ганджави свое образование получил в Цахурском медресе, где большое значение предавали изучению персидского и арабского языков. В 16 лет он блестяще завершил свое образование и переехал в Гянджу, культурный и экономический центр йикийцев-албанцев».

Около 1173 г. Низами женился на тюркской рабыне Аорак (Аинак), воспетой им в стихах. Безвыездно жил в г. Гяндже (араб. ал-Джанза, центр исторической области Арран). Низами, поэт, известный как непревзойдённый мастер романтической идиллии, поместил в первую из своих пяти поэм — «Хамсе» («Пятерица») трактат, несколько напоминающий «Хадикат ал-хака’ик» («Сад истин») Сана’и, озаглавленный «Махзам ал-асрар» («Сокровище тайн» — написан между 1173 и 1180 гг.). Так, в своих стихах поэт Низами Ганджави связь между Богом и творением излагает следующим образом:

О Ты, Хранитель тайны мира изумления.

Мир пуст без Тебя, но и полон Тобой.

Однако, Низами не был мистиком в таком же смысле, как Сана’и и ‘Аттар; он был скорее автором панегириков (похвальных публичных речей) благочестию и бедности; когда же он обнаружил, что этот стиль не приносил сколько-нибудь существенного вознаграждения, он обратился к более мирским темам.

Автор: ‘Али Албанви

Источник здесь.

ЛИТЕРАТУРА

1. Амрахов А.К. Единобожие и мистицизм. Т. I — Махачкала, 2019. ООО «Издательство «Лотос». С. 694–698.

2. Мусаев, Г.М.-С. Цахуры в XVIII–XIX вв.: историко-этнографическое исследование XVIII–XIX вв. – Махачкала: ИД «Эпоха», 2009. С. 4.